"Я часто задумывался о своём будущем в российской науке" - авторская колонка студента физфака МГУ Андрея Дворкина на STRF.

Вся прогрессивная общественность, особенно мы, студенты и учёные, постоянно сокрушается из-за неудовлетворительного состояния нашей науки, приводя всё новые аргументы в пользу безнадёжности её перспектив и рассуждая о той пропасти, которая разделяет её от ведущих мировых научных центров. Большинство усилий, которые предпринимаются для избавления от этого статуса, обращены в прошлое. Мы пытаемся бороться с собственными ошибками, пытаемся кого-то догнать, но отставание с каждым годом становится всё сильнее и сильнее. Многочисленные скептики уверяют нас в том, что снова стать мировым лидером в фундаментальных науках уже не удастся. Всё чаще мы слышим, что сильная наука вообще не нужна - достаточно лишь разумно перераспределять доходы от нефтяного дождя, а после ему на смену придут другие богатства наших недр, продовольствие или даже вода. Я могу допустить, что такой сценарий весьма вероятен. Более того, возможно, что при таком развитии событий в нашей стране может быть достигнут вполне неплохой уровень жизни. Однако никак нельзя смириться с унизительной ролью полировщиков трубы, которая нам уготована в таком случае. Как студент физфака МГУ, я часто задумывался о своём будущем в российской науке и хочу поделиться собственным взглядом на то, как исправить ситуацию.

Давно никого не удивляет тот факт, что среди студентов, обучающихся на естественно-научных факультетах, работать по специальности собираются меньше трети. А из этой трети лишь малая часть планирует это делать в России. И уж совсем мало кто мечтает посвятить выбранной специальности всю жизнь. Во время своего обучения в Стэндфордском университете в Калифорнии прошлым летом я был поражён отношением к студентам технических специальностей. Они действительно считаются элитой и служат объектом зависти окружающих. Студенты гуманитарных департаментов, несмотря на то, что учатся в одном из лучших вузов мира, имеют гораздо меньше уверенности в будущем, чем студенты Physical Department и Computer Science Department, ощущающие собственную уникальность и преимущества своего образования. Условия работы в естественно-научных лабораториях вполне сравнимы с условиями работы аналитиков в крупном инвестиционном банке на Wall Street, вот только учёные Кремниевой долины подвергаются гораздо меньшему стрессу и страху потерять работу. Я и мои коллеги заметили удручающий факт: если студенты лучших российских вузов ещё сравнимы по уровню знаний со сверстниками из Топ-10 университетов США, то аспиранты - уже нет. На мой взгляд, никакие закупки новейшего многомиллионного оборудования, переманивание западных учёных за большие деньги и строительство новых научных центров не решают проблему с наукой в России, а лишь откладывают её на небольшой срок. История знает немало примеров, когда страны, ещё совсем недавно находящиеся на задворках научного мира, становились лидерами в high tech. Южная Корея каких-то несколько десятков лет назад была беднейшей страной, не имевшей таких сверхдоходов, которые сейчас получает Россия. Япония и Сингапур тоже совершили свой прорыв, не обладая такими ресурсами, которые сейчас есть у нас. Что же мешает нам последовать их примеру?

Во-первых, отечественная наука сильно утратила престиж. Даже рядовой клерк в банке, имеющий такой же доход, как научный сотрудник академии наук, в глазах большинства граждан выглядит более успешным. Такую психологию массового сознания нужно ломать через колено. На мой взгляд, большинство реформ должно быть обращено к молодому поколению, ведь когда через пару десятков лет оно встанет у руля науки (вернее, того, что от неё останется), от действия этих людей будет зависеть её дальнейшее существование. Эту пресловутую мысль мы слышим постоянно, но от этого она не перестаёт быть менее актуальной. Поэтому нужно, чтобы студент мог связать своё будущее с наукой, видел свои в ней перспективы. Государство не должно жалеть денег на различные именные стипендии и гранты для талантливых студентов или просто для занимающихся научной работой лаборантов, оно должно поощрять их своим вниманием, делая таких студентов элитой в глазах окружающих. Крайне полезно освещать науку в СМИ, значимость её учёные должны объяснять постоянно всем, в особенности тем людям, которые вообще не имеют с ней ничего общего. Популяризация науки должна принимать различные формы - от посещения музеев и публикаций в журналах до проведения фестивалей не без помощи крупного бизнеса. В глазах массового зрителя именно крупные бизнесмены воплощают успех, и чем чаще они говорят о науке, тем больше они повышают её авторитет. Такие предприниматели, конечно, должны получать определённые государственные преференции за это, так как ни один нормальный предприниматель просто так подобные вещи делать не станет.

Во-вторых, научные проекты должны быть ориентированы на бизнес. Только так потекут частные инвестиции в науку - ключ к её становлению. На том этапе, на котором мы сейчас находимся, "наука ради науки" - слишком дорогое удовольствие. Необходим приход венчурного капитала, который будет работать с университетами; он заинтересован в успехе науки и видит прямую связь этого успеха со своим обогащением. Правовое регулирование этого вопроса крайне важно: налоговые льготы таким предпринимателям, государственные кредиты и гарантии - всё это сильные стимулы для прихода капитала в высокотехнологичный сектор. Сейчас на моих глазах появляется всё больше примеров успешного создания высокотехнологичных бизнесов при университетах. Например, на физическом факультете МГУ при лаборатории сканирующей зондовой микроскопии весьма успешно разрабатываются и создаются современные микроскопы, а также софт к ним. Именно в таких лабораториях кипит научная жизнь, происходит обмен опытом с ведущими мировыми университетами, а сотрудники никогда не испытывают нехватки в поставленных задачах и целиком погружены в работу. То же самое можно сказать и про кафедру химической технологии и новых материалов МГУ, при которой создано производство перспективных материалов на основе графита. В МГУ есть Научный парк, где работает 45 компаний, их годовой оборот - больше 150 миллионов рублей. Переоценить значимость научно-производственных объединений такого рода для развития нашей страны крайне тяжело. Такие инициативы должны обращать на себя особое внимание государства.

Ну и, в-третьих, должна быть создана научная среда - атмосфера, в которой учёные могут сконцентрироваться на работе, на обмене опытом и идеями. На данном этапе они вообще должны стать "священными коровами", которых нужно оберегать и делать всё возможное, чтобы материальные, социальные и другие препятствия продуктивной работе учёных сошли на нет. В этом плане создание инноградов, несмотря на всю противоречивость, представляется единственным выходом. Если удастся создать тесную кооперацию науки и бизнеса в одном месте - с налоговыми льготами, недорогой арендой (что сыграло особо важную роль в развитии Кремниевой долины) и просто нормальными условиями для жизни учёных, инженеров и венчурных капиталистов, то этот успех имеет все шансы распространиться по всей стране.

Конечно, всё это красиво звучит на словах, а на деле осуществление заветной мечты представляется неимоверно трудной задачей. У страны сейчас есть серьёзные преимущества. Главный козырь, на мой взгляд, это ценнейший опыт других государств, создавших свои инновационные экономики практически с нуля. Возможность учиться на их ошибках и следовать их успехам дорогого стоит. Кроме того, Россия - не бедная страна, и власти, как мы все надеемся, заинтересованы вкладывать часть её бюджета в технологии. К тому же в нашей стране ещё остались талантливые квалифицированные учёные, хоть их и не так много, а глобализация предоставляет безграничные возможности для обмена опытом с западными коллегами. Хочется надеяться, что хоронить науку в России ещё рано и нашему поколению удастся её реанимировать.

Источник: STRF