Привлечение молодых учёных, возрастные ограничения для руководителей научных учреждений, гранты-"суррогаты", зарубежная экспертиза проектов и другие вопросы, на которые не даёт ответа стратегия инновационного развития, STRF.ru обсуждает с Андреем Петровым.

Справка STRF.ru:
Петров Андрей Евгеньевич, председатель Координационного совета по делам молодёжи в научной и образовательной сфере при совете при президенте РФ, заместитель академика-секретаря Отделения историко-филологических наук РАН, кандидат исторических наук.

Как Вы оцениваете стратегию инновационного развития?

- По каким-то причинам разработчики вынуждены были назвать документ "стратегией". Вероятно, именно "стратегию" им и заказывали. Однако по содержанию данный текст едва ли ей является. Его можно назвать аналитическим докладом с описанием некоторых мер по улучшению ситуации. Стратегическое планирование необходимо привязать к конкретной цели и рассчитывать его на более длительный период. Сошлюсь на недавнюю встречу молодых учёных с президентом страны (8 февраля). По её итогам был сформирован перечень поручений, работа над ними (организационная и подготовительная) займёт от года до полутора лет. В результате будут приняты решения о продлении каких-то программ, формировании новых и т.д. Эти программы примут на период от 3 до 5 лет, и завершатся они, когда страна уже будет садиться за новогодние столы, ожидая прихода нового, 2020 года. О какой стратегии до 2020 года можно говорить? В этот период удастся осуществить лишь комплекс мер, в большинстве своём уже намеченных и проработанных, по улучшению законодательного поля, развитию госкорпораций, институтов инновационного развития и тому подобное.

Стратегия должна ставить перед собой не априорные вопросы о развитии чего-то, а конкретные цели.

В своё время при Хрущёве был такой лозунг: "Догнать и перегнать Америку". Сейчас мы не ставим такие громкие задачи. И правильно - цели должны быть чем-либо обоснованы. Многие смеялись на тему удвоения ВВП, но это была конкретная цель! Насколько она достижима - другой вопрос. Данная стратегия подразумевает не цель, а движение - некое развитие. Это большой её минус. Вспоминаю анекдот про погоню: "Не догоним, зато согреемся!"

До какого года было бы логично разработать такую стратегию?

- Всё зависит от целей, под которые необходимо обосновать срок, ресурсы и т.п. Соответственно, если перед нами ставится, так сказать, "движущаяся цель" - модернизация экономики - значит, и хронология этого движения будет весьма условной. В современном мире модернизация больше никогда не закончится, поэтому отныне мы всегда будем в этом состоянии, а при благоприятной международной конъюнктуре даже процесс "прорыва" теоретически может оказаться бессрочным. Поэтому давайте лучше отталкиваться от реалий. В России есть научный потенциал для осуществления технического перевооружения.

У нас нет производственного потенциала. Так что, кроме "Сколково", надо строить новую внедренческую зону с особым режимом, чтобы придуманное в иннограде не уехало в Nokia, Intel и куда-то ещё вместе с теми мозгами, которые туда привлекут.

Отечественный производственный сектор нуждается в радикальном перевооружении. Законодательная и налоговая политика должны ориентировать производство на инновационные разработки.

Вас не удивляет, что такую стратегию разработало Минэкономразвития? Вроде бы это не совсем его направление.

- Нет. За ним приоритет по инновационной тематике. В данном случае вопрос стоит шире, нежели просто о наукоёмких разработках. Мы говорим о модернизации, техническом перевооружении, технологическом росте России. Все эти вопросы в правительстве решаются при участии министра экономического развития. Понятно, что у нас несколько игроков на этом поле: Эльвира Набиуллина, Виктор Христенко и Андрей Фурсенко. В некоторых случаях с ними вкупе действуют руководители Минфина, Минрегиона и Минмолодёжи.

Реалии современного мира предполагают комплексный взгляд на многие проблемы. Действующая структура федеральных органов исполнительной власти, в которой закреплены зоны ответственности и расписаны роли, плохо соотносится с требованиями современности. Понятно, что без чёткого разделения функций государственный механизм не может быть эффективным. Но ясно и то, что вопрос об инновациях связан с широким и многофакторным полем, которое принято называть системой генерации знаний. Ни одно из существующих министерств этого поля полностью не покрывает. Значит, на данном этапе необходимо создание межведомственных структур, способных координировать работу. Прообразы таких структур - президентские и правительственные советы и комиссии. Но пока они лишь ставят задачи, не определяя правил игры. В результате такого симбиоза некоторые решения носят экстраординарный характер, предполагают не создание новой среды для всех, а строительство заповедников с особыми условиями. Правда, как историк я должен заметить, что такой путь типичен для нашей страны. В своё время создание Академии наук тоже стало "прорывным проектом" XVIII столетия.

В стратегии говорится об известном возрастном провале в среде учёных - о нехватке специалистов 30-39 лет. По Вашим оценкам, ситуация за последнее время как-то изменилась?

- Мы постоянно говорим о большом среднем возрасте учёных и необходимости привлекать в науку молодёжь. При этом как будто не хотим замечать, что в последние 5-7 лет молодёжь активно идёт в науку. Количество 50-ти и 60-летних учёных неумолимо сокращается. Совмещение двух процессов - естественной убыли и притока молодых, несомненно, даст те показатели, о которых говорится в стратегии. Но остаётся вопрос - а зачем? Почему нам в науке нужны именно молодые люди? Какого качества молодые специалисты приходят на смену квалифицированным научным сотрудникам? Здесь не может быть простой арифметики.

Таблица N1. Целевые индикаторы стратегии

Если говорить о госполитике в этой сфере, то с 2006 года, когда руководители страны осознали всю серьёзность проблемы возрастного состава учёных, стали предприниматься различные меры для привлечения и закрепления молодёжи. Это оживило ситуацию в научном сообществе, в том числе в РАН, особенно после решения о выдаче дополнительной тысячи ставок для молодёжи. Сейчас в институтах РАН идут конкурсы, чтобы занять их.

В результате этой и ряда других мер уже в 2011 году треть сотрудников РАН окажется в возрастной категории "до 40 лет".

Для привлечения и закрепления в науке молодёжи делается многое. В частности, на последней встрече молодых учёных с Дмитрием Медведевым было принято решение о выделении им 500 именных ежемесячных президентских стипендий (наподобие тех, которые получают спортсмены и специалисты ВПК). Министерство образования и науки эту идею поддержало. Я думаю, её удастся реализовать достаточно быстро. Сейчас мы прорабатываем вопрос о президентских стипендиях для студентов и аспирантов. Большинство этих инициатив исходит от самих молодых учёных. Они уже сейчас становятся всё более влиятельным и имеющим собственный голос сообществом. Президентский совет по науке, технологиям и образованию очень внимательно изучает наши инициативы и многие из них поддерживает.

В результате происходят изменения и с хорошо известным всем науковедам, так называемым "демографическим оврагом". Сегодня стало очевидно, что эта "яма" сдвигается в возрасте. Буквально за последние три года произошла подвижка в сторону более старшего возраста. Ещё недавно дно "ямы" приходилось на поколения 35-50-летних. Теперь - это 40-55 лет. Необходимо принять как данность, что саму "яму" мы едва ли сможем заполнить. Не вернём же мы из бизнеса и из-за границы всех тех, кто в 90-е годы покинул наши лаборатории! Но жизнь в российских научных институтах после этого исхода не завершилась, и омоложение науки идёт достаточно интенсивно. Необходимо принять ту объективную реальность, которая имеется, и скорректировать наши планы. При хорошем стратегическом планировании даже эту очевидную слабость можно превратить в преимущество. Если динамика процесса сохранится, то

через 10-15 лет в сфере науки мы будем иметь очень динамичное, достаточно молодое, творчески активное сообщество людей. Ситуация с этой точки зрения снова будет напоминать советские 60-е годы.

Чтобы конструктивно использовать этот потенциал, надо уже сейчас решить ряд насущных проблем. В частности, обеспечить преемственность в наиболее значимых научных школах. Ремесло учёного передаётся через общение, совместную работу и личный пример. Никаких иных синтетических форм не существует. Поэтому наряду с программами поддержки талантливой молодёжи следует думать о мерах по наиболее полному использованию потенциала (прежде всего наставнического) наших старших коллег. Необходимо перебросить мостик через эту злополучную "демографическую яму".

Коренную реформу кадровой системы не удастся осуществить, если не провести радикальную пенсионную реформу с введением отраслевой системы пенсионного обеспечения. Об этом речь идёт давно. Учёные, достигшие 70-летнего возраста, могли бы освобождать свои должности и переходить на консультативные и прочие позиции.

В стратегии как раз предлагается ввести возрастные ограничения для учёных, занимающих руководящие посты...

- Этот вопрос неоднократно обсуждался. В своё время такой ценз существовал в академии, но потом его отменили. Когда обсуждался новый устав РАН, президент академии Юрий Осипов внёс предложение о сохранении этого требования. В проекте устава говорилось о 70-летнем пороге для занятия должностей директоров, президентов и пр. Минюст не поддержал эту норму, потому что она не соответствует действующему Трудовому Кодексу. Соответственно, надо решать проблемы в первую очередь в правовом поле. Только в этом случае удастся осуществить намеченные меры.

Ещё одно предложение стратегии - ввести позиции "федеральных научных сотрудников", которым будут предоставлять гранты (всего планируется 10 тысяч таких ставок). Как Вы оцениваете эту инициативу?

- Идея на первый взгляд интересная, её надо подробно обсудить в научном сообществе. Пока совершенно непонятно, как её реализовывать. Принципы отбора и условия реализации - два ключевых вопроса, которые требуют решения "на этом берегу", то есть до объявления и проведения соответствующих конкурсов и отборов. Для установления всех этих процедур надо понимать место и роль в общей стратегии развития кадрового потенциала науки и образования этой новой институции. Из представленного текста это неясно.

Понятно, могут сказать о том, что стратегия - это документ, который должен просто декларировать векторы и направления. В таком случае отмечу, что авторы собрали в эту стратегию предложения и декларации, которые давно и хорошо известны: и о реформировании кадровой системы, и о финансировании науки, и об увеличении конкурсных начал в ней. Проблема лишь в одном: пока не существует реальных рычагов для того, чтобы осуществить эти пожелания.

Например, вопрос о независимой экспертизе, под которой авторы стратегии подразумевают зарубежную экспертизу. Практически в каждом разделе документа фигурируют предложения, связанные с учётом мнения иностранных специалистов на тему оценки эффективности институтов, проведения кадровых конкурсов и т.д. Принципы оценки научных проектов, скажем, американского NSF, могут подойти для двух-трёх сотен институтов, занимающихся преимущественно фундаментальными исследованиями. Они и без этого находятся в конкурсной среде. Всю сеть научных и образовательных учреждений страны по этим лекалам объективно оценить нельзя. Общеизвестно, что мы проигрываем зарубежным учреждениям по так называемой наукометрии. Означает ли это, что и сами научные результаты так же сильно проигрывают? Формальные критерии при оценке эффективности действующих российских институтов столь же опасны, как и отсутствие внешней оценки вовсе.

Мне интересно: нам придётся уповать на бесплатную экспертизу зарубежных коллег или же она будет оплачиваться?

Существует традиция бесплатной экспертизы в некоторых (далеко не во всех) научных фондах. Но это же делается в обозримых (прежде всего для самого эксперта) количествах.

В стратегии предлагается чуть ли не каждый чих в российской науке и образовании проводить с учётом мнения зарубежных экспертов. Всегда ли это будет квалифицированная и компетентная экспертиза?

Если квалификации зарубежного эксперта хватит лишь на то, чтобы констатировать факт несвоевременного приобретения для той или иной лаборатории реактивов и на этом основании сделать вывод о бессмысленном существовании учёных в России, то этого мало. Любой директор института такую "экспертизу" проведёт в разы лучше и глубже. Правильное ли решение мы примем, если слепой жребий вытянет неких "близких к данной области" экспертов? Во сколько обойдутся все эти экспертные процедуры? Вопросы. Вопросы...

Но кроме финансирования есть и другие опасения: нельзя привлекать экспертов, которые не очень хорошо знакомы со спецификой организации российской науки. Нельзя просто, как кальку, перенимать западный опыт. Там иначе действует законодательное поле, иначе функционируют научные институты. Наши зарубежные коллеги хорошо знают, как получается "в идеале", то есть у них. Но реалии сильно отличаются.

Мы не должны игнорировать сложившуюся в стране структуру ведущих научных и образовательных центров. Уверен, что при правильном подходе эту систему можно и нужно использовать как наше конкурентное преимущество. Сегодня этот фактор недооценивается. Сосредоточив усилия и ресурсы на создании новых институций национальной системы генерации знаний, мы отодвигаем на периферию действительно сильнейших. Можно, конечно, рассчитывать, что РАН, МГУ, другие научные лидеры и так выживут и найдут себя в новых реалиях. Беда лишь в том, что остаётся не вполне востребованным тот потенциал развития и быстрой отдачи, который заложен в этих структурах.

Учёные давно ратуют за увеличение конкурсного финансирования науки. В стратегии особое место занимают предложения по реформированию системы грантов. Как Вы оцениваете эти инициативы?

- В тексте стратегии размыты многие понятия, допускаются двойные толкования. У меня возникли вопросы по целому ряду определений, в частности по термину "грант". "Грантами" пронизаны наиболее проникновенные части текста. Но ведь грант гранту рознь! Те бюджетные субсидии, которые выделяют сегодня на научные проекты РФФИ и РГНФ, по сути, представляют собой дополнительную форму оплаты труда. Они позволяют ликвидировать недофинансирование науки.

Если мы хотим, чтобы гранты стали развивающим, а не консервирующим инструментом, то их следует направлять преимущественно на исследования, а не на выплату зарплат.

Руководитель проекта в идеале вообще не должен получать зарплату из средств своего гранта. Наоборот, он должен из него платить аспирантам и лаборантам. Но возможно ли это претворить в жизнь - объявить, скажем, что с 2012 года гранты нельзя будет использовать на зарплаты? По-моему, это нереально. Более того, чтобы учредить такие гранты (аналоги хорошо известны по программам ЕС и др.), в Гражданском Кодексе, в Законе о науке, ряде других нормативных документов надо определять понятие "грант". Пока это не сделано, мы получаем суррогаты: либо завуалированное базовое финансирование (базовое - в рамках программы фундаментальных исследований государственных академий наук), либо дополнительное бюджетное финансирование в рамках научных фондов. Причём средства приходят в рамках субсидий, соответственно подчиняются определённым законам Бюджетного Кодекса. И уже одно это условие не позволяет "выполнить" ещё одно мечтание предложенной стратегии - об упрощении отчётности. Что уж говорить о министерских конкурсах, проходящих в рамках пресловутого 94-ФЗ?! Некоторые из них вовсе теряют свой смысл после соблюдения всех законных процедур.

Мне представляется, что в данной стратегии недооценена необходимость серьёзного реформирования действующего законодательства (Трудового Кодекса, Бюджетного, Гражданского и т.д.), регулирующего вопросы финансирования и кадрового обеспечения сферы науки и инноваций. Правовое поле, в котором функционируют наука и образование, довольно-таки обозримо. Если концентрированным образом, с соответствующими поручениями этим заняться, то изменить законодательство можно. Без этого бессмысленно говорить о каких-либо реформах и без этого же не реализовать ни одно из предложений данной стратегии. Именно анализ юридических рисков и способов совершенствования законодательного поля должен стать важнейшим разделом документа, связанного со стратегическим планированием.

Например, в стратегии говорится о том, что необходимо пересмотреть конкурсную документацию на занятие должностей по итогам аттестации. Но в этом случае надо вносить изменения в Трудовой Кодекс. На сегодняшний день нет причин (кроме сокращения штатов) для увольнения сотрудников по результатам аттестации. Сегодня ни один директор государственного научного института не может уволить сотрудника только потому, что он не прошёл аттестацию. Он обязан предоставить ему другую ставку. Со всем этим в полной мере столкнулась РАН, когда проводила 20-ти процентное сокращение штатных единиц в ходе "пилотного проекта". В результате мне известно, что ещё в прошлом году продолжались некоторые судебные тяжбы по итогам тех увольнений. Инициативы легко декларировать и трудно воплощать. Уже сегодня жизнь идёт несколько иной тропой, нежели предполагается стратегией.

На Ваш взгляд, что ещё следовало бы учесть при разработке стратегии?

- Показательно, что на наших глазах (особенно в течение последнего месяца) президент страны (видимо, он не знаком с текстом стратегии) ориентирует общество на внимание к подготовке инженерных кадров и технических специалистов. Это должно стать особой темой для любой инновационной стратегии, так как инженер - ключевая фигура технологической модернизации. Гармоничное взаимодействие учёных, инженеров, технических специалистов и бизнесменов и есть основа нашей модернизации.

Строго говоря, модернизация России связана отнюдь не с любыми инновациями. Потенциал саморазвития заложен прежде всего в наукоёмких инновациях. Это авторы документа отметили верно. Президентский совет по науке, технологиям и образованию и наш Координационный совет вынесли именно эту тему на специальный круглый стол в рамках прошлогоднего декабрьского инновационного форума в Сколково. В этом вопросе мы не должны уповать исключительно на помощь из-за границы. Дело даже не только в оборонной отрасли, которую разработчики стратегии обделяют вниманием, за что справедливо подверглись критике со стороны экспертов (в том числе и на страницах STRF.ru). Модель "ведомого" за западным дядей даёт нам формулу вечного догоняющего развития. Вырваться из этого графика можно исключительно за счёт внутренних резервов. Для этого надо правильно оценить собственные силы и расстаться с некоторыми стереотипами эпохи противостояния "реформаторов" и "фундаменталистов".

Реалии таковы: подавляющее большинство по-настоящему прорывных разработок в России делается на базе исследований (а часто и учёными) действующих лидеров нашей научной структуры - РАН, МГУ, Физтехом, ещё несколькими исследовательскими вузами. Эти разработки и люди могут перекочевать куда угодно - за рубеж или в коммерческий сектор, но выполненные в прошлом диссертации и планы НИР институтов свидетельствуют, что "косный" и "неэффективный" академический сектор науки по-прежнему является главным генератором идей для технологического развития. Думаю, что признание этого факта неизбежно скорректирует стратегию. Государственные академии наук, прежде всего РАН, преодолев период выживания, сейчас находятся в режиме глубокой заморозки. Для этого состояния характерно то, что субсидии направляются лишь на зарплату и поддержание инфраструктуры на плаву (чтобы крыша на голову людям не упала). РАН за всю свою современную историю (а это уже 20 лет) ещё ни разу не имела бюджета развития, в котором можно было бы гармонично предусмотреть расходы и на приобретение необходимого для исследований оборудования, материалов, развитие социальной инфраструктуры, оплату труда, приглашение необходимых специалистов. Со всех сторон раздаются требования: "Дайте нам результаты мирового уровня и мы дадим вам финансирование", "Докажите, что вы эффективны". Эта ситуация напоминает известный анекдот: "Сынок, сначала научись плавать, а потом я налью в бассейн воды". В такой ситуации главным критерием эффективности становится лишь сама по себе готовность к изменениям, а не реальные результаты.

Другой миф - о слабой связи современных фундаментальных разработок с практической реализацией. Мы с коллегами по Координационному совету проанализировали лучшие работы молодых ребят, представленные за последние три года на различных научных конкурсах в рамках президентских программ (включая премию Президента России молодым учёным) и отобрали работы с высоким внедренческим потенциалом. Получился настоящий реестр из 500 исследований. Замечу, что эти работы участвовали не в инновационных конкурсах, а в научных, и авторы чаще всего не ставили перед собой задач коммерциализации результатов. Более того, некоторые даже не представляют, что у их теоретической разработки может быть дальнейшая "реальная" жизнь, или не знают способов дальнейшего продвижения своего интеллектуального продукта. На мой взгляд, это означает, что именно на данном этапе необходим небольшой, но ощутимый толчок, способный превратить научные результаты в инновационные проекты.

Этот перечень из 500 разработок я вручил президенту на упомянутой встрече. Теперь целый ряд структур занимается анализом и дальнейшей судьбой работ, вошедших в этот список. Но правильным будет не только решить судьбу какой-то отдельной разработки или устроить карьеру одной светлой головы, а разработать системные меры, позволяющие реализовывать любые идеи, возникшие не только в прошедшие 3 года, но и в любой момент светлого, надеюсь, будущего. На мой взгляд, необходима инвентаризация и установление взаимосвязи между объектами инновационной инфраструктуры страны, разделённой сегодня (как и многое другое в России) ведомственными, корпоративными, региональными, территориально-географическими барьерами. Надо, как избушку на курьих ножках, развернуть эту инфраструктуру к лесу задом, а лицом к инноватору. Мы предложили в качестве одного из решений создание молодёжных инновационных центров. Для этого нужно разработать понятный механизм отбора и сопровождения проектов, банка заказов на разработки от реального сектора экономики. Отечественному бизнесу необходимы протекционистские меры, прежде всего налоговые, для внедрения именно отечественных разработок. Сегодня ситуация такова, что технологию дешевле купить на Западе, а произвести товар - на Востоке. Из этого круга необходимо вырываться. Правда, я не нашёл в стратегии ответа на вопрос - как?

Источник: STRF