Форум "Открытые инновации", состоявшийся на прошлой неделе в Москве, испугался будущих катаклизмов, не услышал ничего нового от международных экспертов и обнаружил средний инновационный бизнес.
Форум "Открытые инновации", наследник международного нанофорума, ежегодно проводимого "Роснано", — событие для России беспрецедентное. Все институты развития, впервые объединив усилия и заручившись политической поддержкой на уровне премьер-министра, на три дня превратили московский Экспоцентр в инновационный Вавилон.
Столько западных гуру на квадратный метр даже бывалые наблюдатели припоминают разве что на американских и европейских инновационных мегатусовках. Главы высокотехнологичных корпораций, выдающиеся ученые, знаменитые венчуристы оккупировали многочисленные залы, чтобы поделиться с российской аудиторией сокровенным знанием о собственном инновационном успехе и грядущих вызовах человечеству. Отечественные достижения тоже демонстрировались, но все-таки оставались в тени — результаты кропотливой работы рядовых участников национального инновационного процесса подавались по-провинциальному скромно, видимо, в соответствии с местом, которое мы занимаем сегодня на мировой технологической карте.
Правда, бросалось в глаза одно обстоятельство: список иностранных звезд, приехавших делиться с нами своим опытом, давно известен, разве что одновременно в России их всех пока никто не собирал. Речи их тоже не отличались оригинальностью — все, что инновационная элита человечества сформулировала за последние тридцать лет, было произнесено в очередной раз. Вообще, мировая инновационная мысль буксует уже как минимум десятилетие. Кластеры, трансфер неявного знания, открытые инновации, корпоративное предпринимательство, технологические платформы и подобные им замечательные концепты давно преподаются бакалаврам, а по-настоящему новых пока не появилось.
Не хватает и собственно технологической новизны и масштабности. Технологическое межсезонье затягивается, до новой волны еще далеко. Отсюда, наверное, повальное увлечение околотехнологической деятельностью. Сегодня новый институт важнее новой технологии.
С импортом институтов у нас все в порядке — мы позаимствовали у более успешных соседей по планете практически весь опробованный ими инструментарий для построения национальной инновационной системы. Но как он работает на нашей почве, так до конца и не разобрались. В последний день форума, правда, было анонсировано исследование эффективности институтов развития, проведенное РЭШ с привлечением видных зарубежных экспертов. Но, как дипломатично отметил замминистра Минэкономразвития Олег Фомичев, уровень экспертов оказался настолько высок, что вместо ответов на конкретные вопросы об эффективности институтов они сосредоточились на оценке инновационной политики в целом и отвечали на вопросы, ответы на которые уже известны.
Может, стоит вспомнить, что институт — это закрепление лучших практик. В нашей, пусть не слишком благоприятной, среде такие практики есть. Есть люди, проекты, компании, разработавшие собственные технологии и зарабатывающие на них миллиарды и даже десятки миллиардов рублей. Они уже выходят на глобальный рынок и вступают в конкурентную борьбу с мировыми грандами. Конечно, это пока не гуглы и фейсбуки, более того, они работают не только в модных секторах вроде ИКТ и биотеха, но и в более традиционных отраслях, таких как машиностроение, пищевка или энергетика. Но это именно тот инновационный слой российского хозяйства, который добился несомненного успеха. Отвечает ли их интересам нынешняя инновационная политика России? Способствуют ли их успеху импортные институты? Ответа форум не дал, но хорошо уже то, что наиболее яркие представители этого инновационного подлеска отечественной экономики были приглашены, отмечены специальной премией и даже поговорили с премьер-министром Дмитрием Медведевым.
Страх будущего
"Глобальные вызовы человечеству: запрос на инновации" — с такой темы начинался московский форум. Тема была подготовлена некоммерческой организацией "Институт мировых идей", основанной группой "Росток". Среди выступающих — известные эксперты и системные аналитики в области устойчивого развития. Главными вызовами нынешнего века они называют рост населения, продовольственную и энергетическую проблемы, исчерпание многих ресурсов и климат. Возможно, эти вызовы и спровоцируют новую технологическую волну.
Мы чувствуем себя не так уж плохо, поскольку по инерции продолжаем пользоваться плодами тех технологий, которые дали толчок к прогрессу в конце XIX — начале XX века. "Двигатель внутреннего сгорания, система производства и распределения электроэнергии, электрический двигатель, химические удобрения — эти базовые технологии, разработанные примерно 50 инноваторами, среди которых Эдисон, Дизель, Бенц, Тесла, Хабер и Бош, дали нам золотой двадцатый век. Но за сто лет эти технологии исчерпали себя. И они не выдержат девяти миллиардов человек", — отмечал в своем выступлении основатель Института мировых идей Александр Чикунов. В мире уже почти не осталось земель, которые можно было бы засевать, а существующие продолжают деградировать. Урожайность с нынешними технологиями уже не может демонстрировать впечатляющий рост. А по некоторым оценкам, на нынешних землях необходимо будет произвести почти в два раза больше продовольствия, чем сейчас. За последние 50 лет поголовье крупного рогатого скота и свиней увеличилось в среднем в два с половиной раза. Как утверждают ученые, сельское хозяйство, в том числе благодаря животноводству, стало причиной выброса метана, влияние которого на глобальное потепление на порядок больше, чем влияние углекислого газа. Большую проблему представляет самый востребованный человечеством ресурс — вода. По оценкам ООН, в 2005 году дефицит воды испытывали 17 стран, еще у 15 были трудности с водоснабжением. К 2025 году дефицит может наблюдаться уже в 30 странах, а трудности — еще в 20.
Другой участник заседания — Харальд Свердруп, профессор шведского университета Лунд, крупнейший мировой аналитик в области природных ресурсов, — тоже не дал расслабиться: "В ближайшие десять-двадцать лет могут истощиться запасы многих важных металлов". Для металлов платиновой группы пик наступит в 2020-е годы, для свинца, серебра, цинка — примерно в 2030-е, для меди, хрома, никеля, молибдена — в 2040–2050-е, после чего наступит время истощения. Железо может стать ценным металлом уже к концу нынешнего века. Пик производства фосфоритов пришелся на 2010 год. Время наступления дефицита для фосфора возможно в двух критических позициях (в 2040-е и в 2190-е). Фосфор и платина чрезвычайно важны, в частности, для производства удобрений, и когда они пойдут на спад, что произойдет с продовольствием? Платина вообще важнейший катализатор. Уберите платину — исчезнет еда, полимеры, пластики. Истощение запасов нефти может наступить через 45 лет, газа — через 60. Уголь тоже может закончиться довольно быстро. (Интервью со Свердрупом см. в "Эксперте" № 3 за 2012 г.) При этом Свердруп называет себя оптимистом. Возможно, веру в лучшее будущее ему дает его собственный бизнес, в котором большое место занимает вторичная переработка металлов.
Энергетические проблемы в мире обсуждаются давно. Начиная с 1980-х нефти выкачивалось больше, чем обнаруживалось новых запасов. По оценкам Energy Watch Group, в ближайшие двадцать лет произойдет 50-процентное снижение нефтедобычи. "Первую бочку нефти, которая лежит близко и ее легко добывать, мы почти израсходовали, — говорит Александр Чикунов. — Начинаем переходить ко второй — она лежит дальше и глубже, это более бедные породы, которые нужно больше перерабатывать, соответственно, наносить больший экологический вред. Вопрос в том, на что мы потратим ресурсы: на то, чтобы докопаться до третьей бочки, или на создание гораздо более экономных и эффективных технологий. Каких — вопрос. Билл Гейтс, по словам Чикунова, потратил немало средств, чтобы проанализировать существующие возможности появления новых технологий в энергетике. Такими альтернативными источниками, как ветер и солнце, занимаются уже 40 лет, но их доля в общем объеме производимой энергии не превышает 2%. Ядерные источники вызывают ожесточенные споры, особенно после Чернобыля и Фукусимы. Гейтс пришел к выводу, что мы не знаем, чем заменить углеводороды. Нужно найти некое энергетическое чудо, и на это у человечества есть лет двадцать.
Естественно, на одном пленарном заседании невозможно было поговорить о всех вызовах человечеству. Видный системный аналитик, профессор канадского Университета Манитобы Вацлав Смил, которого считают одним из ста влиятельных глобальных мыслителей, по версии Foreign Policy, в своей книге "Глобальные катастрофы и тренды" разделяет все вызовы на две большие группы — события с низкой вероятностью, которые могут мгновенно все изменить, и постепенно развивающиеся тенденции. К первым могут относиться извержения вулканов, встреча Земли с астероидом, теракты, войны и пандемии. Ко вторым — рост населения и его расслоение, энергетические проблемы, изменение климата. К тем и другим нужно готовиться. Почему сегодня? "Если мы говорим о более предсказуемых тенденциях, то актуальность понятна: проблемы на носу, а на переход от одних технологий к другим уходит, как подсчитано, в среднем около сорока лет. Если говорить о малопредсказуемых, то к ним тоже нужно готовиться, чтобы уменьшить масштабы потрясений и катастроф. Не случайно нынешнее десятилетие называют “турбулентным” или “ответственным” временем для принятия глобальных системных решений, чтобы с 2020 года можно было приступить к их реализации. Это десятилетие должно изменить представление о том, как должен развиваться мир, как создавать технологии для девяти миллиардов человек — эффективные, ресурсосберегающие и дружественные окружающей среде. Нам нужно пересмотреть не только подход к инновациям. Посмотрите, в основном они касаются сферы потребления, того, что сейчас принято называть гаджетами — холодильники, машины и мобильные телефоны, и очень мало инноваций в самой базе — чем заменить уголь и турбину, — призывал Чикунов. — Но важно изменить отношение — думать о немыслимом, потому что мы можем это сделать".
Как ускорить инновации
Пока мир искал ответы на глобальные вызовы на секциях, посвященных экологии, инновационным городам, новой энергетике, новым материалам и биомедицине, на других секциях Россия обсуждала построение своей инновационной системы. И ритуальные банальности от гастролирующих гуру гармонировали с вялостью дискуссий о российской инновационной политике. На наш взгляд, причина тому в исчерпании нынешней парадигмы, в которой российская инновационная система работала последние годы. Ключевые институты развития были созданы пять-шесть лет назад: РВК в 2006-м, "Роснано" в 2007-м. За это время они сумели нащупать траекторию своего развития и выйти на устойчивый режим. Сменились ограничители их развития: теперь это уже не отсутствие стратегии работы и организационные сложности. Основные препятствия — нехватка проектов, малый внутренний рынок и консервативная система ценностей общества, которому инновации так и остались чужды. В рамках заложенных в существующую систему принципов это неразрешимая проблема. Сможет ли Сколково взорвать ситуацию — открытый вопрос.
Но можно попытаться нащупать тематику, которая станет ведущей в ближайшее время. Посмотрим на уже пройденные этапы. При первом подходе государства к инновациям делалась ставка на поиск малых инновационных звезд и их быстрый рост. И это понятно: опыт американского венчура на восходящей фазе ИКТ-волны оборачивался фантастическим — в сотни, а то и тысячи процентов за считаные годы — ростом стартапов. Но эта идея пока плохо ложится на российскую реальность, да и ИКТ-волна перешла в зрелую стадию. Чтобы вырастить новое поколение серийных амбициозных бизнесменов, уйдут годы, а их вклад на макроэкономическом уровне станет ощущаться через десятилетия.
По-видимому, для ускорения инновационного процесса на следующем этапе власть сконцентрировалась на крупном бизнесе, дополнив шаги по созданию инновационного предложения мерами по стимулированию спроса. Запущенный, в том числе и нашим журналом, термин "принуждение к инновациям" стал новым лейтмотивом госполитики. Крупные госкомпании, пусть и не с первой попытки, но справились с написанием программ инновационного развития. За прошедшие два года можно говорить лишь о предварительных результатах, но они пока не вдохновляют. Заметное внедрение инноваций крупным бизнесом тормозится отсутствием у компаний реального интереса, прежде всего в силу слабой конкуренции на рынке. Однако, как показала на форуме секция по инновационной инфраструктуре корпораций, у отдельных представителей крупного бизнеса начал появляться интерес к созданию собственной корпоративной инфраструктуры, нацеленной на поддержку новых разработок. Одним из стимулов послужили налоговые послабления, позволяющие компаниям использовать 1,5% выручки на расходы на НИОКР с уменьшением налогооблагаемой базы, с признанием затрат в момент перечисления в соответствующий фонд. Так, "Интер РАО ЕЭС" организовала фонд "Энергия без границ". Он задуман как отраслевая кубышка, и хотя к ней пока еще никто не присоединился, желающие уже есть. Компания "Русгидро" создает собственный корпоративный фонд, намереваясь вкладываться в широкий спектр энергетики, в том числе в проекты разработки энергетического оборудования. А одна из наиболее живых дискуссий развернулась на круглом столе, посвященном роли R&D-директоров в компаниях. Их служебные задачи, попадающие в диапазон от создания и интеграции новых бизнесов до выстраивания коммуникаций с властью, могут служить хорошим индикатором стратегий компаний. Но пока ставка на то, что крупные компании станут локомотивами инновационного роста, себя не оправдала. Как сказал в кулуарах один из высокопоставленных чиновников, "инновации, особенно технологические, не будут востребованы государственными корпорациями, пока у них и так все хорошо. Инновации им потребуются, когда станет худо".
Из потенциальных сегментов, на которые можно делать ставку в инновационной политике, остается средний бизнес. И первые знаки внимания к нему уже появились. "Эксперт" еще в 2009 году организовал исследование "Лидеры среднего бизнеса РФ — русские “газели”", выявляющее наиболее динамично и стабильно растущие компании. Вторым мероприятием на этом поле стал конкурс "Техуспех", ставший результатом сотрудничества таких институтов развития, как РВК, "Роснано", Фонд содействия и МСП-банка, и организованный Ассоциацией инновационных регионов России. Награждение победителей было проведено в рамках форума "Открытые инновации". Методика конкурса весьма уязвима к критике: в основу положены критерии оборота, темпов роста и экспертные оценки инновационности компаний — границы последнего критерия, похоже, подстраивались под интуитивные предпочтения экспертов. Однако в верности экспертной интуиции не откажешь. В номинанты конкурса помимо малоизвестных широкой публике имен попали и компании, до этого уже отмечавшиеся в "Русских “газелях”" и Конкурсе русских инноваций. Но самое главное, что это "рабочие лошадки" российской экономики, работающие не только с софтом и неизлечимыми болезнями, но и с "углем и турбинами". Они освоились в конкурентной среде и используют инновационные технологии по их естественному назначению — для создания конкурентных преимуществ, а значит, наиболее эффективно. Это подтверждается и динамикой компаний: в топ-10 "Техуспеха" средний рост компаний более 50% при оборотах выше 3 млрд рублей в год, а производительность труда в два с половиной раза выше, чем в среднем по промышленности.
Власть ставку на средний инновационный бизнес пока не сделала. На встрече с премьером, проходившей в первый день форума, представители этого слоя российской экономики явно уступали в красноречии топам высокотехнологических западных корпораций и блестящим экспертам с международным реноме. И это серьезная проблема не только для наших инноваторов, но и для всего российского инновационного лобби. Пока они не научатся говорить и не поработают над собственным ребрендингом, о создании эффективных в местных условиях институтов, закрепляющих их успешные бизнес-практики, можно только рассуждать.
Источник: expert.ru
